Где старшая дочь берет деньги на хлеб — не мои проблемы, — Дмитрий Потапенко, управляющий партнер Management Development Group (Москва), в эксклюзивном интервью «Бизнес Классу».
Воспитала улица
— В 7 лет мама с папой повесили мне на шею ключ и отправили в школу. Больше я их фактически «не видел» — возвращались с работы поздно. И вдруг к окончанию школы, в 10 классе, вопрос: «А как сынок учится?» Оказалось, до 8 класса — нормально, а потом болт забил на уроки. Но сейчас у меня нет претензий к родителям: ты появился на свет — больше тебе ничего не должны. Это максимум, что тебе могут дать. Меня воспитывала улица, но это точно не «секрет успеха». Вообще сложно найти тот момент, когда была поворотная точка в судьбе. Кто-то говорит, что главную роль в становлении играет внешняя среда. Вот вам пример: в 90-х Женя Чичваркин стоял через ряд напротив меня, барыжил телефонами, а я — телевизорами. Но таких предпринимателей в Лужниках тогда были тысячи... Кто из них выбился в люди? Единицы.
Начинают с посудомойки
Нельзя научить бизнесу или с успехом передать дело по наследству — предпринимательство начинается в голове. Я всегда говорю, что после моей смерти бизнес должен быть взорван. Смысла в преемниках нет никакого. Вы не можете ничего физически унаследовать, если этого не создавали, — это иллюзорность.
Поэтому мои дети четко знают: стартовые возможности в нашей компании равные для всех — начинать с грузчика и посудомойки. Периодически обращаются партнеры: отдают сво х сыновей как в школу адептов — чтобы я поставил их на самое низшее звено и вздрючил.
От гиперопеки становятся инфантилами — за примерами далеко ходить не надо. Сын у знакомого — взрослый парень 24 лет — четвертый раз на 1 курсе Пражского университета. А что: квартира есть, штуку евро в месяц имеет... Вы все еще жалуетесь на своих детей? Обратитесь к себе. Чтобы вовлекать ребенка, надо самому быть активным — вариантов нет. Делай, как я — только личный пример. Соврать детям не словами, а действиями невозможно.
У меня регулярная практика: на деловой встрече общаюсь с партнерами, а дочка за соседним столом делает уроки. Просто видит, что папа работает. При этом не стремлюсь произвести на нее впечатление.
Пока дети были маленькие, вообще считали, что я строитель: часто слышали из разговоров «строю магазин», «строю общепит», «строю сотрудников». И я никогда не стремился разубеждать: «Я вовсе не строитель, у меня сеть общепита, большой холдинг». Пришло время — сами побывали у меня на работе и все увидели.
К самостоятельности у меня один подход: исполнилось 18 лет — будь добр сам себя обеспечивать. Старшая дочка в прошлом году поступила на физфак МГУ без всяких экзаменов как неоднократный победитель всероссийских олимпиад по физике и математике. Конечно, стартовые условия мы создали — купили квартиру. А где она берет деньги на хлеб — это уже ее проблемы.
Ребенок должен «обжечься»
Понятно, что дедушка и бабушка на моих детях «отрываются» — подсознательная вина за то, что недодали мне в детстве. Развлекаются излишней опекой. По этому поводу у нас и возникают конфликты: «Что же вы, девочка уже здоровая лосина, 10 лет — а вы до сих пор зопу моете и колготки одеваете!» Но не могу объяснить родителям. И вот моя средняя приходит в гости к бабушке и ложится пузом кверху — а вокруг все бегают и обслуживают ее «хочу».
Дома приучаю к самостоятельности: просто нас, взрослых, когда-то не будет, и ей придется проходить трудности, принимать решения. Нужно своевременно набить шишки. Девочка в 13-14 лет обязательно должна испытать первую любовь, поплакать из-за мальчика, понять, что это хмырь, последний подонок. Если это случится в 18 лет — будет полная засада. Да, встретится такой же подонок, но более старшего возраста, и может произойти все что угодно, потому что вы уже не контролируете процесс. В 18 лет должен быть уже второй или третий мальчик, и все по сценарию — первое замужество, дети. Если мужчина окажется любовью всей ее жизни — просто супер! Если нет — не беда, папино плечо всегда рядом.
Когда ребенок бежит в огонь, твоя задача не сказать «стоять, бояться», а поймать его именно в тот момент, когда он начинает касаться пламени. Он должен обжечься — и получить «волдырь». А я приму, обниму, подую на пальчик и далее по списку...
Кто не хочет счастья для своих детей? Но с понятием «семьи» сейчас, к сожалению, все сложно — и это не зависит от города, и в Кирове, и в Москве одна картина. Все психологи признают это. Помимо демо- графической дырки, есть еще серьезная проблема. Раньше любой брак был силь-но скреплен экономически, в семье жить было выгодно — бандой проще выстоять. А теперь — каждый самодостаточен, для удовлетворения всех основных потреб- ностей женщине не нужен мужчина. Когда ты можешь сорать себе комфортное окружение, не прибегая к институту брака, — последний начинает трещать по швам. Так что, переживет ли классическая семья ближайшие десятилетия — не знаю, сомневаюсь.
Признаю свои косяки
Желать хорошего дня, спрашивать у детей, как дела, сочувствовать, помогать пережить боль, разочарование, просто обнимать — это такая же работа, как и все остальные. Ее необходимо делать, а многие игнорируют: поэтому я говорю, что русские — недоговороспособный народ. Если дочь приходит ко мне в кабинет просто помолчать вместе, посидеть у папы на коленях — откладываю дела.
Когда бываю не прав, не в лом прийти извиниться. Из банальных примеров: в семье мы не поддерживаем употребление шоколада, а бабушка дала внучке конфеты, и та пришла угощать всех домашних. Я рассердился: «Ты чего шоколад трескаешь? Убирай!» И дочка расстроилась. И это моя ошибка в оценке ее побудительных мотивов — поделиться угощением, сделать приятно близким. Подошел: «Наташ, извини. Приятно, что ты поделилась со мной». Ошибки всегда совершаются, когда недостаточно информации. Но признаю: это был мой косяк, косяк взрослого мужчины.
Дутики, а не лабутены
Не говорю детям, с кем дружить, кого любить. Не папское это дело — как-нибудь сами разберутся. Дети должны разделять одни интересы — а социальный класс и статус не имеют значения. Надо подбирать школу, где родители одного уровня по пониманию, но где нет имущественного ценза. Уже на приемной комиссии видно по родителям: папа маленький да лысенький маму «купил» — ноги от зубов — понятно, что будут понты. В нашей школе все в джинсах — у кого-то круче, у кого-то хуже. Зимой — дутики, ботинки на ногах — не лабутены. И это миф, что в Москве сложно найти такую школу.
В лицее информационных технологий, куда перешла моя средняя дочь, учатся все — и малоимущие, и более состоятельные. В предыдущей школе учился сын помощника президента — обычный парень. Ничем не отличался, разве что охрана у машины встречала.
Был на 1 сентября в лицее — мне понравилась директор: четко выступила, поприветствовала, передала слово Наталье Касперской, обе удалились. И все пошли учиться — здесь не будет псевдопатриотического воспитания, не станут пудрить мозг на религиозной почве. Будут заниматься делом — программированием, компьютерным дизайном, менеджментом. Вижу, как одет директор: без золота, без бриллиантов, очень просто, аскетично... Детей на пружинах нет, охраны по периметру тоже. Понимаю, что школа — моя.
У нас в семье нет культа потребления — и нет проблемы с «аппетитами» детей. Деньги им особо не нужны. Средняя на что-то периодически копит — ей нравится сам процесс, но ценности пока не понимает. Хотя специально два года назад сходил с ней в банк — открыли три вклада на ее имя — в долларе, в евро и в рубле. Получаем выписку — всю процедуру знает.
Культ потребления — когда ты за это рубишься, а я отношусь к шмоткам и дорогим вещам довольно прозаично. Джинсам, в которых регулярно хожу, уже лет восемнадцать. Ну, стоит гелендваген в гараже — доехать до метро — служит уже 10 лет, пробег 130 000. Мне не льстит место в «Форбсе» — вполне устраивает бизнес средней руки и возможность делать и говорить то, что хочешь. А бабла мне не так уж много надо.
19.10.2015
